ШОС и «Глобальный Юг»: новая архитектура многополярного мира

ШОС переворачивает страницу истории XXI века, открывая новый этап в мировой политике и системе международных отношений. Встреча в Китае закладывает новую архитектуру взаимодействия государств-участников и задаёт иные правила игры. На 2025 год в ШОС входят 10 государств-членов и 2 государства-наблюдателя.

На саммит в Тяньцзине (31 августа — 1 сентября 2025 года) прибыли лидеры более чем 20 стран, а также руководители 10 международных организаций.

Сложившиеся теории международных отношений требуют пересмотра и переоценки. Геополитическая матрица, восходящая к подходам Збигнева Бжезинского, теряет объяснительную силу: политическая архитектура меняется под воздействием политики США и ответных действий других центров силы. На повестке — корректировка понятийного аппарата и аналитических моделей.

Мир нуждается в новом «шахматном» описании: новые игроки, новые комбинации, новые линии соперничества и кооперации. Вчерашние оппоненты по ряду направлений сближаются под давлением обновлённых правил, которые устраивают далеко не всех. Союзники США всё чаще ставят под сомнение неизменность прежних альянсов, а старая «доска» теряет актуальность.

На этом фоне в оборот входит термин «Глобальный Юг» — аналогичный по статусу понятию «Западный мир», но с иной реальностью за ним. Под «Глобальным Югом» понимается не монолитный блок, а совокупность стран Азии, Африки, Латинской Америки и части Ближнего Востока с разной экономической структурой и политическими системами. Общий знаменатель — стремление к большей стратегической автономии, доступу к финансированию развития, расширению роли в глобальном управлении и к снижению уязвимости перед односторонними ограничительными мерами и валютными шоками.

Попытки институционализировать эту повестку уже видны: расширение БРИКС, активизация ШОС, укрепление форматов «Юг—Юг», рост доли межрегиональной торговли и инвестиций, развитие новых источников финансирования инфраструктуры и индустриализации. Параллельно формируются альтернативные нормы — от цифрового суверенитета до региональных стандартов по критическим минералам и энергетике.

Новые правила — новые команды. Формируются функциональные коалиции не по идеологии, а по задачам: «команды стандартов и технологий» (ИИ, телеком, киберустойчивость), «команды инфраструктуры и логистики» (трансконтинентальные коридоры, порты, железные дороги), «команды ресурсов» (энергия, критические минералы, вода), «команды продовольственной безопасности» и «команды финансово-платёжной совместимости». Участники таких объединений могут совпадать лишь частично, что усиливает сетевой, а не блоковый характер мировой политики.

Многополярность в этой рамке означает не просто «много центров силы», а сетевую конфигурацию мировой политики: ситуативные коалиции, перекрёстные альянсы, конкурирующие — и иногда совместимые — режимы стандартов, технологий и безопасности. Это сдвиг от иерархии к полицентризму, где способность синхронизировать интересы важнее номинального веса.

Именно эти понятия объясняют ключевые изменения последних лет: регионализацию цепочек поставок, усиление торговли «Юг—Юг», рост роли ресурсных и демографически крупных экономик, появление параллельных инфраструктур финансирования и расчётов, а также перераспределение нормотворчества в сторону более широкого круга стран.

Какую глобальную игру затеяли Китай, Индия и Россия? Насколько верно «расставлены фигуры» в рамках ШОС — объединения десяти государств с широким кругом наблюдателей и партнёров по диалогу? Важно помнить и о пересечении повесток ШОС и БРИКС: игра идёт сразу за двумя столами, что усиливает позиции трёх ключевых игроков и тех стран, которые пока действуют в тени.

Новая игра — с новыми правилами и новыми командами — началась.