«ИНТЕРНЕТ ЗАГУБИЛ ЧИТАЮЩУЮ СТРАНУ, И ЭТО НАДО ВОЗРОЖДАТЬ»

От редакции: Детский и педагогический коллектив НЦДЮ «Сейтек» поздравляют с днем рождения детского писателя Мариям Алимзяновну Костригину. Она пишет о героизме, храбрости и отваге во время ВОВ, много посвящений блокаде Ленинграда, А.Кутановой, о любви к родной стране, легендах Кыргызстана. Организуются встречи и чтения, дети с охотой декламируют стихи. Несмотря на возраст и финансы пенсионерка за свои средства издает книги и проводит презентации.

Мариям Алимзяновна Костригина (в девичестве Бахтиозина), родилась 18 апреля 1944 года в селе Гульчо Алайского района Ошской области. В городе Фрунзе (ныне Бишкек) живёт с 1965 года. В последнее время работала в течении 22 лет на сельмашзаводе им. М.В.Фрунзе. Стихи пишет давно. Написала 19 книг и для детей и для взрослых.

Книга «Обожжённое небо» последнее детище Костригиной, посвящённое полностью

военной теме, в основном блокаде Ленинграда..

Очень любит встречаться с детьми на своих творческих встречах. Считает

необходимым в наше время проводить такие встречи с поэтами и писателями нашей страны.

«Интернет загубил самую читающую страну, и это надо возрождать», — говорит Мариям Алимзяновна. С этим не поспоришь.. Предлагаем почитать стихи из её архива. и задуматься над пользой прочтения творчества наших писателей, одной из которых является М.А.Костригина.

Мариям Костригина

Я только раз видала рукопашный:

Раз наяву, и тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне….

Юлия Друнина

БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ

Посвящается Брестской крепости, продержавшей оборону против 45-ой пехотной дивизии Вермахта особого подразделения в течении девять первых страшных дней в ВОВ.

Гитлер планировал захват крепости в течении 8 часов. «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина !» — сохранилась надпись на стене крепости, написанная кровью.

Быть такого не могло:

Полегло бойцов не мало.

Утро только рассвело,

Крепость кровью истекала.

А вчера здесь были танцы,

Духовой оркестр играл

И кружились пары в вальсе.

Был и в небе карнавал.

Звёзды весело мигали.

Улыбалась им луна.

На земле ещё не знали,

Что пришла в страну война.

Фрицы в русском камуфляже,

В полночь шли на наш кордон.

Безупречно был наряжен,

Весь немецкий батальон.

Неожиданный, жестокий,

Завязался ночью бой.

Фриц назначил свои сроки, —

Брест оставить за собой.

Гитлер гордо объявил,

Что им хватит и полдня.

Всю неделю Брест бомбил,

Не жалея арт-огня.

И бомбили, и стреляли,

Грохот пушек оглушал,

И друг друга убивали.

Кто убитых там считал?

Девять дней они стреляли,

И лизал огонь бурьян.

Камни кровью истекали,

Как бойцы, от тяжких ран.

Крепость всё же не сдавалась

До последнего бойца.

Память горькая осталась

На руинах от свинца.

Неудача фрицев злила.

Сколько их здесь полегло?!

И стрелял он, и бомбил он.

Только время шло и шло.

За победу умирали,

Наши воины, за Мать.

Даже мёртвыми вставали,

Нашу землю защищать

Там потом бездомный ветер,

По развалинам гулял.

Филин грустно на рассвете,

Сокрушаясь, «Ухх» кричал.

Там солдаты умирали,

В свете солнца и луны…

Чудится среди развалин,

Эхо грозное войны.

ПРЫЖОК БАРСА

Посвящается герою Советского Союза в ВОВ 1941-1945 годов Чолпонбаю Телебердиеву, прыжком барса закрывший вражеский дзот своим телом. За 10 секунд передышки пулемётной очереди отряд занял высоту на Лысой горе близ села Селявное в Воронежской области, где установлен памятник Чолпонбаю. Ему было 19 лет. На фронт ушёл добровольцем Он родился в киргизском селе Чимкент Таласской области в семье колхозников. Сейчас село названо его именем.

Жил мальчик в обычном киргизском селе.

Он в школу ходил, и в колхозе работал.

Читал много книг, знал из них о войне.

И тайно, конечно, влюблялся в кого-то.

В привычную жизнь вдруг ворвалась война,

И стало селянам киргизским тревожно.

Мужчин из села уводила она,

В колхозе работать без них стало сложно.

На женские плечи заботы легли —

Детей поднимать и в колхозе работать.

Мужчины на фронте, от дома в дали, —

У всех за Отчизну одна лишь забота:

Захватчиков выгнать, страну защищать.

На фронт добровольцами рвались ребята.

Спешил Чолпонбай в строй защитников встать,

И гнать до Берлина фашистов проклятых.

Воронежский фронт из безусых парней.

Дошёл Чолпонбай до российского Дона.

И нет у него там родимых корней,

Но держит с друзьями он там оборону.

Отряду за Дон переправиться надо,

Но фриц головы не даёт им поднять.

На Лысой горе укрепилась засада:

Строчит пулемёт, нет возможности встать.

Реку переплыли. Неласковый берег

Не может их спрятать, не может помочь.

Усталых бойцов чуть прикрыл хилый вереск.

Ну, где же она – долгожданная ночь?

Из дзота строчит пулемётчик проклятый,

Секунды и то между строчками нет.

Но вдруг Чолпонбай обнимает гранаты

И прыгает в еле заметный кювет.

Ему девятнадцать.

А вражеский дзот

На Лысой горе под землёй укрепился.

Поднять головы никому не даёт

Над ним так и свищет свинцовая птица.

Река позади. По меловой горе

Как к дзоту бойцу незаметно пробраться?

А солнце в зените. А Дон в серебре.

И кто-то успел уже с жизнью расстаться.

Фашист поливает свинцовым дождём.

Нельзя отступать на войне без приказа.

Пытались солдаты ползти под огнём,

Но цели достичь не сумели ни разу.

Не дремлет на Лысой горе пулемёт.

А пули шальные, а пули слепые.

Приблизиться к дзоту никак не везёт.

Не в силах помочь им и травы степные.

И вдруг Чолпонбай, хоть и ранен в плечо,

Как барс, одним махом приблизился к цели.

Он только почувствовал, как горячо,

Как руки и ноги его онемели.

Успел он услышать: «Ур-р-р-а-а» за спиной.

Не видел боец, как тот дзот был захвачен.

И он никогда не вернётся домой,

А мама от весточки этой заплачет.

Наш долг – не забыть земляка, Чолпонбая.

О чём он мечтал перед смертью своей?

Конечно, о доме мечтал, умирая,

О маме, которой нет в мире родней.

Таких, как она, по стране – миллионы.

И слёз материнских уже не собрать.

Фашистам нужны, словно дети, их клоны.

И всё же у каждого тоже есть мать.

«Подвигом своим ты обессмертил свой народ»! –

Надпись на плите надгробной Чолпонбая.

Слава его подвига живёт,

И народ о нём не забывает!

ДУЙШЕНКУЛ ШОПОКОВ

Посвящается стрелку 316 стрелковой Панфиловской дивизии, герою Советского Союз.

У разъезда Дубосеково Волоколамского шоссе Дуйшенкул в составе 18 панфиловцев сдерживал натиск фашистских танков. Последний 18тый танк, Дуйшенкул взорвал связкой гранат. Раненный в плечо, он подполз со связкой гранат к фашистскому «тигру», и взорвался вместе с ним. Так погиб ещё один славный герой Киргизстана. В честь героя на его родине построили город Шопоков. В столице страны названа его именем улица и школа. Дубосеково на аллее славы установлен его бюст. Вечная ему память.

В сорок первом году

Когда Гитлер напал

На Советский Союз вероломно

Как и все,

Он Отчизну свою защищал

Вместе с Армией

Краснознамённой.

Наш земляк, Дуйшенкул,

Был простым пареньком.

Повзрослел и в девчонку влюбился.

И однажды привёл её

Юноша в дом, —

Он на этой девчонке женился.

Жили счастливо.

Дочь в нужный срок родилась.

Только счастье

Недолго продлилось.

На страну чёрной сворой

Накинулась мразь

И жена с Дуйшенкулом

Простилась.

Гитлер сходу мечтал

Всю Москву захватить,

Перед тем Ленинград уничтожить.

Не покорных, измором голодным убить

И бомбёжками с воздуха тоже.

Двадцать восемь солдат

Защищали разъезд.

Дубосеково – линия фронта.

Но у каждого

Малая Родина есть.

Ждёт на Родине каждого кто-то.

Двадцать восемь ребят —

Им рубеж удержать,

Перед Ржевом держать оборону.

И фашистские танки

Нельзя пропускать,

Злобных тигров немецких колонну.

И неслись они стадом,

Как бешеный скот,

А под ними земля шевелилась.

Дуйшенкул им навстречу

По снегу ползёт:

А из раны от пуль кровь сочилась.

Но дополз Дуйшенкул,

Своей цели достиг,

Танк над ним, чертыхаясь, грохочет.

Сил хватило

Всего на какой-то лишь миг –

Стиснул связку гранат что есть мочи.

Воедино он слился со связкой гранат.

И… под танком — огонь,

Взрыв раздался.

Вместе с танком

Взорвался советский солдат.

В ту минуту он с жизнью расстался.

Двадцать восемь панфиловцев

Помнят слова

И, как клятву, они повторяют:

Что ни шагу назад,

Что за ними — Москва.

И фашисты уже отступают.

В том неравном бою

Свой рубеж сберегли, —

Танки в поле, дымя, догорали.

Восемнадцать машин

До окоп не дошли,

Фрицы их в том бою потеряли.

Дым над ними плясал

До небес от земли.

Запоздала к солдатам подмога.

Но фашисты пройти

Всё равно не смогли.

Хоть защитников было немного.

В том бою каждый был –

Настоящий герой.

Наш земляк заслужил

Это званье.

Он погиб в ноябре,

Перед самой зимой,

Но в сердцах наших

Вечно он с нами.

За отвагу свою

В том неравном бою

Был представлен

К награде высокой.

Край, в котором он жил,

Он его не забыл,

Вырос город с названьем

Шопоков.

ВЕРНОСТЬ

Победа! Победа!

Блокаду прорвали!

Так все в Ленинграде от счастья кричали.

Потом разбирали завал от бомбёжек:

Разбитые стены, их фриц искорёжил.

В одном из дворов под завалом нашли

Над холмиком памятник скромный, в пыли.

И странное фото. Собака на нём.

Хотелось узнать, чей в развалинах дом?

Наверно собака кого-то спасла,

И в этом дворе она, видно, жила.

И стали жильцов в жилконторе искать,

И тайну собаки на фото узнать.

Откликнулся дед седовласый тогда.

Сказал, что с осадой пришла к ним беда.

Что все голодали, продуктов не стало.

И хлеба в ту пору совсем не хватало.

Трезор был любимцем, прибился щенком.

Его опекал до осады весь дом.

Он каждого жителя помнил в лицо,

Встречая, вприпрыжку бежал на крыльцо.

Но голодно стало. Всем нечего есть.

А как псу расскажешь про страшную весть?

Но пёс это понял. Однажды сбежал.

Все с грустью подумали: «песик пропал».

«Ну, с богом, — решили, — всё ж нечем кормить,

Самим до Победы нам как бы дожить».

А к вечеру видят как верный Трезор

В зубах тащит зайца к ним прямо во двор.

С зайчатиной к ночи сварили супец,

Был праздничный ужин в дому, наконец.

Трезорке тогда кое-что перепало.

В голодные дни так охотником стал он.

В совхозных полях урожай не собрали,

Да только поля эти минными стали.

А зайцам вольготно, они расплодились,

На поле свеклой и морковкой кормились.

Трезорка ловил их, в зубах приносил.

Зайчатиной долго людей он кормил.

Однажды в крови без добычи приполз.

Смотреть на него невозможно без слёз.

На мине Трезорка тогда подорвался

Кормилец как будто с людьми попрощался

И умер. У дома его схоронили

И маленький памятник с фото сложили,

На холмик поставили памятник этот.

Его-то нашли среди мусора летом.

Он с фото смотрел, словно всем улыбался.

Но в жизни другой он навеки остался.

А дед попросил: «Вы здесь ель посадите,

Могилку Трезора под ней сохраните.

Погиб, не дожил до Победы Трезорка.

О нём вспоминать очень грустно и горько.

В годину голодную нас он спасал,

И с минного поля нам зайцев таскал.

На стенку повешу я фото Трезора.

Сюда я наведаюсь, может, не скоро».

А люди слова старика не забыли

Как раз на том месте и ель посадили.

Она прижилась и стоит во дворе,

Еловые лапы зимой в серебре.

Встречает она с ребятнёй Новый год.

Та ель до сих пор над могилой растёт.

ОСКАЛ ВОЙНЫ

Хищный и злобный оскал у войны.

Помнить об этом мы с детства должны.

Помнить о том, что война – это смерть.

Просто от пули в бою умереть.

Свастикой страшной грозился нам гад,

Очень хотел захватить Ленинград.

Не допустил наш советский народ

Были потери, он выжил. Живёт!

Давайте же помнить об этом всегда.

Врагу не оставим свои города.

Стоять будем насмерь, сдаваться нельзя.

Страну защищать, это наша стезя.

И всё-таки лучше всем вместе дружить,

Про всякие войны на веки забыть.

Делиться наукой, исскуством, успехом,

Встречаться с улыбкой и радостным смехом

Гостить друг у друга, в согласии жить,

И жизнь, как награду от Бога, любить.

ДЕВОЧКА ИЗ ОСАЖДЁННОГО
ЛЕНИНГРАДА

В холодной комнате пустой

От голода не стало мамы.

Воюет где-то папа мой.

Хожу по комнате с панамой,

И понимаю – мне она

Сегодня, в стужу, не нужна.

А во дворе гудят машины.

Гудки торопят, я спешу,

От голода теряю силы

Их подождать чуть-чуть прошу.

Дойти хотя бы до порога,

Из дома выйти бы успеть.

А там подхватят, там помогут,

И не дадут мне умереть.

Но, что же взять с собой на память?

Я, может, больше не вернусь.

Возьму я книжку со стихами,

Хоть все их знаю наизусть.

Когда хотелось очень кушать,

Мне мама шёпотом читала,

Как трудно было шёпот слушать,

Когда родная умирала.

Теперь её я оставляю

Дорогой жизни уезжаю.

Я фото мамино держу,

Его с собой я увожу.

Подготовила Гулнара Алыбаева, «Кут Билим»